Прости грехи наши - Страница 32

— Именно так, — ответил Энно Ги. — Причем он даже сильнее, чем ты можешь себе представить.

Они разрезали хлеб и начали ужинать. Костры вокруг них горели все жарче. Энно Ги и его спутникам вскоре пришлось снять свои толстые зимние шубы.

— Как видишь, — сказал Ги, — холод нам не помеха. Используя подобную методику, мы сумели пересечь почти всю страну без серьезных неприятностей. Этот тройной костер придумали еще древние германцы — те, которые в свое время завоевали Италию. Благодаря таким кострам мы защищены от всего. Во-первых, это защита от ветра, каким бы ледяным он ни был. Даже когда ветер меняет направление, он все равно несет нам тепло одного из трех костров. Во-вторых, это защита от диких зверей, потому что они никогда не отважатся подойти слишком близко к пламени костра.

— Но костры ночью рано или поздно все равно погаснут.

— Нет. Марди-Гра позаботится об этом. Он спит очень мало. Он уже давным-давно приучил себя периодически засыпать на короткое время, причем через равные промежутки и днем, и ночью. Эта привычка выработалась у него еще до того, как я его встретил.

Премьерфе не решился продолжать расспрашивать кюре о его спутнике и принялся хлебать варево из своей миски. Проглатываемый горячий бульон заставлял подрагивать все его внутренности.

Наконец и великан присел рядом с ними. Он к тому времени уже успел задать корм лошади Премьерфе и положить снятые с повозки полозья у костра, чтобы их древесина подсохла.

— Мы говорили о тебе, — сказал Флори великану. — Ты просто заинтриговал господина Премьерфе.

— Ну и хорошо!

Это было в первый раз, когда Премьерфе слышал голос великана. Марди-Гра уселся между кюре и ризничим. Премьерфе стал украдкой рассматривать кожу на его лице. Она была вся в рубцах и заживших язвах. Очень четко был виден каждый шрам и каждый след от ожога. Казалось, что верхний слой кожи был содран со всего лица, и порезы на щеках и горле этого несчастного человека делали кожу похожей на старый потрескавшийся пергамент. Премьерфе разглядел сплетение фиолетовых вен и артерий. Он с изумлением констатировал, что видит, как кровь пульсирует на синеватых висках Марди-Гра.

Великан тем временем с жадностью съел большой кусок лепешки. Затем он окинул взглядом костры и пространство между ними.

— Ветер дует несильно, и хворост за сегодняшний погожий день успел подсохнуть, — сказал он. — Это неплохое местечко, хозяин. И ночь будет хорошей.

Кюре повернулся к ризничему.

— Ваш викарий Шюке рассказывал мне о пресловутом Человеке в черном, который приехал на огромном коне и убил вашего епископа. Однако именно в тот день мы подъезжали к городу и не видели, чтобы кто-то ехал по дороге — ни в том, ни в другом направлении. А есть ли другие дороги, по которым можно попасть в город?

— Нет, — сказал Премьерфе. — Насколько мне известно. Кроме… Кроме заброшенной дороги, ведущей к той проклятой деревне.

— То есть дороги, по которой мы едем?

— Да… Именно этой.

* * *

На следующее утро четверо путешественников снова отправились в путь в тот час, когда, как говорится в Писании, «человек уже может разглядеть человека». День был таким же ясным и солнечным, как и накануне. Когда солнце стояло уже достаточно высоко, путники наконец выехали из леса Вале.

В полдень на дне небольшой ложбины они увидели речку, воды которой несли большие куски льда. Премьерфе наотрез отказался наполнять речной водой свою флягу, как это сделали Энно Ги и двое его спутников.

— Это — мерзкая речка Монтею, — пробурчал он. — Она течет к деревне Домин, и именно в ней были найдены части человеческих тел. Они плыли по ней совсем как вот эти куски льда…

Флори тут же выплюнул воду, которую только что набрал в рот.

— Я лично мало что видел, — продолжал ризничий. — Обрубок ступни — вот, пожалуй, и все. Однако я знаю, что нужно быть жестоким, как сам дьявол, чтобы так ужасно искромсать тела этих несчастных.

Ризничий рассказал все, что знал о трех разрезанных на куски трупах, найденных в реке у деревни Домин, не упуская ни малейшей детали.

— Ты считаешь, что эти ужасные злодеяния совершили жители Эртелу? — спросил Флори.

Энно Ги сделал вид, что его абсолютно не интересует, что сейчас ответит Премьерфе.

— А кто же еще?! — воскликнул ризничий. — От того, что я видел в этой деревне, у вас волосы встали бы дыбом. Они похожи на викингов. Такие же головорезы. Я к деревне не собираюсь приближаться. Жена была права, когда предупреждала меня: смотри, говорит, чтобы тебя там не разорвали на клочья, как кеглю, сильно ударив по ней шаром!

— А что могло довести людей до такой дикости? — шепотом спросил Флори.

Мальчик подумал о тех детях… тех близнецах, тела которых были разрезаны на куски.

— Вы это знаете лучше, чем я, — сказал Премьерфе. — Вы ведь читаете книги. Тут, конечно же, не обошлось без самого дьявола, или какой-то нечистой силы, или колдовства.

Он рассказал обо всех предположениях, высказанных на этот счет жителями города. Эти версии представляли собой продиктованную страхом нелепую смесь предрассудков и домыслов. Ризничий бойко перечислил всевозможных демонов и бесов — так бойко, как считают пучки зелени на базаре. Энно Ги молча слушал, и на его лице все более заметным становилось выражение недовольства…

— Говорят, что жители этой деревни — несусветные грешники и что в наказание за это они лишены возможности почить с миром, — рассказывал Премьерфе. — Они бродят словно призраки и постоянно отрыгивают останки тех жертв, которых они сожрали, когда еще были обычными людьми. Именно поэтому они такие злые и так ненавидят живых людей. Говорят, что они медленно и изуверски истязали троих несчастных путников как раз потому, что хотели увидеть, как смерть мало-помалу входит в их тела. Именно из-за этого жуткого любопытства они и стали такими жестокими.